дальше

[murrka]

Едем дальше, видим мост (цы). К часу ночи меня переселили в отдельную комнату. Отдельное такое родильное отделение, там только чайника и корзинки с печеньем не было, а так – все что хошь, и чего не хошь тоже.

В данный момент мне хотелось уже только одного – отдохнуть от схваток. Ага, ща. Это называется «эпидурал». И не рассказывайте мне о прелестях естественных родов, я в след. раз попробую. Для наведения марафета, тьфу, эпидурала, нужен анастезиолог, который явился через какое-то время. Через какое – не знаю, не до часов мне было совсем, я Доктора била. А Доктор меня жалел и успокаивал. Естественно, анастезиолог оказался закадычным докторовым другом. У меня такое впечателение, что я его (анастезиолога) пару лет назад по мордам била и по полу валяла, хотя могу и ошибаться, не до того.

Есть такой синдром, называется «персоналитис» - это когда кто-то из больничного персонала или их близких попадает в руки к своим же, на них сваливаются все возможные осложнения. Капельницу мне ставили 3 раза, с 3-го поставили. В позвоночник мне попали тоже с третьего раза и только благодаря железной хватке акушерки, которая смела неимоверно страдающего Доктора и посадила меня как надо. А надо сказать, к этому времени я уже ни сидеть, ни лежать не могла, только стоять. Анастезиолог ругался на трех языках и дико извинялся на двух, причитал, что про кривой позвоночник рассказывать надо. Вот не о чем мне сейчас говорить как об искривлении позвоночника 100-летней давности! В конце концов все все смогли, и меня перестало колбасить. Правда, мне обещали, что я смогу даже ходить, такой хороший эпидурал мне поставят. Хренушки, никаких ходить.

А ходить мне и так не хотелось. Мне хотелось спать. Что я и исполнила под завывания пульса в мониторе. И вообще, 3 часа ночи, оставьте меня в покое. Меня и оставили. Раз в час приходили на меня посмотреть, что-то там пощупать, до шести мы мирно дрыхли. В шесть меня проснуло, потому что вставать надо, на работу.

В восемь пришел утренний обход. Обход на меня посмотрел внимательно: полное раскрытие, говоришь? И давно у тебя полное раскрытие? Ах уже 2 часа? А ребенок вылезать вообще собирается? А знаешь ли ты, что мы на вылезание ребенка даем 3 часа максимум, а потом делаем кесарево? – УУУУУУ!!! Какой такой кесарево?! Все так было замечательно, монитор графики рисует, я сплю, тихо все и мирно, зачем кесарево, дарагой?! – Короче, или ты за час рожаешь, или мы тебя режем.

Ну вот вам и опаньки. Таак, что там в умных книжках про силы гравитации сказано? Давайте я с боку встану и начну активно рожать. А не тут-то было, ноги-то не работают! Ну, в 4 руки меня таки превернули как надо. И тут монитор вместо тук-тук-тук-тук заявляет тук-----тук-----тук... ребенкин пульс уходит в небытие. ЭЭЭЭЭ! А ну давайте меня обратно! Что это за шутки такие?!

Короче, и так, и эдак, и эпидурал мне отключили, не хочет ребенка вылезать. Макушку покажет, и обратно. Собрался консилиум из двух гинекологов, анастезиолога и студента, решили пробовать вакуумом, но сразу уже в операционной, чтобы чуть что – сразу резать. УУУУУУ!!!!!! Вакуум – это такая присоска, типа помпы туалетной. Ее к макушке ребенкиной присасывают, и тянут. Радости мало, но куда лучше, чем с распоротым брюхом.

С первого раза вакуум не пошел. Не пошел и со второго. Я же говорю – персоналитис. Но на этот раз он мне сыграл на руку – только ради Доктора они сделали третью попытку. И таки с третьего раза явилась на свет божий наследница. Резать меня не стали, хотя им очень хотелось, судя по всему. Молчала, мерзавка, минуты три, я чуть не померла там на столе. Потом показали мне ее на минутку, и опять унесли куда-то. Я бы побежала следом, но ноги-то в эпидурале, и вообще грозный хирург не пущает.

Доктор толчется у стола, где ребенку моют-мерят-одевают – дайте, ну дайте мне посмотреть-подержать, ну пустите! Одна докторша: а чево тебе? И вообще, что ухо-горло-нос делает в родильной операционной? – Аденоиды пришел ребенку вырезать, чтоб потом не мучался! Отец я, счастливый отец!

Потом я долго лежала в послеоперационной. Как вы думаете, что я потребовала через полчаса после родов? Ну кроме ребенка, которого мне не дали? Прально! Жрать! Ничто, ничто на свете не испортит мне аппетита. После обеда у меня все прошло, и слабость, и головная боль, все остальное было еще под анастезией.

Как только меня перевели в нормальную палату, я затребовала ребенку к себе. И больше никуда ее не отпускала. Потому что привыкла за 9 месяцев-то, а тут какой-то незнакомой тетке на попечение. Ну уж нееет, пусть вот здесь в люльке рядом со мной сопит. И не рассказывайте мне, что я сумасшедшая, дают поспать – спи. Я не могу спать, когда она там, а я здесь, это мое, и никому не отдам!

Помните студента, который в консилиум затесался? Так вот пока я в послеоперационной лежала, его жена как раз тоже рожала. И в одну палату нас поселили. Была такая палата персонала. Персональная палата. С одной стороны все врачи свои, друзья-товарищи, с другой – сестры не позволяют себе лишнего. А стретьей  - посетители не знают ни стыда ни совести. У всех часы посещения от и до, у нас часы не писаны, потому как все в белых халатах и  могут ходить где им вздумается и когда им вздумается. Короче, я не спала ночь во время родов и еще две после. Потому что днем был постоянный бардак, а ночью наследницу колбасило от дневного бардака.

Наследницу назвали Ротем. Весу в ней при родах было 2880 гр, росту 48 см. Красоты неописуемой, как иначе при таких неотразимых родителях? Губки бантиком, улыбка ангельская. Фотки будут, куда денемся.